- Как его имя?

- Ковач. Лука Ковач, - нервно проговорила Эбби. – Мне сказали, что я должна встретиться здесь с его врачом, с доктором Стэмлером…

- Доктор Стэмлер появится с минуты на минуту, пожалуйста, присядьте и подождите.

В отделении было очень тихо, пока низенький лысый врач не открыл дверь и не подошел к Эбби.

- Полагаю, вы – Эбби? Я доктор Стэмлер.

- Да, это я. Так что насчет Луки?

- Кого? А-а, Ковача. Я думаю, что будет лучше, если мы побеседуем в свободной палате.

- Конечно, - кивнула Эбби и последовала за доктором Стэмлером в палату, окрашенную в отвратительный зеленый цвет, с желтыми занавесками.

- Извините, что вам пришлось лететь сюда и прочее…

- Просто скажите мне, что с ним?

- Он очнулся.

ОН ОЧНУЛСЯ. Он не мертв. Он жив. Полностью, абсолютно жив.

По щекам Эбби покатились слёзы, и доктор Стэмлер взял карту.

- Он очнулся вчера, около двух часов. Я полагаю, вы осведомлены о том, что он слаб и ему потребуется много тренировок, упражнений и так далее, чтобы постараться построить для себя новую жизнь? В конце концов, прошло двенадцать лет, и такие ситуации очень необычны.

- Я сама врач, так что да, я понимаю. Могу я его увидеть?

- Разумеется, если хотите. Мы не были уверены, захочется ли вам самой рассказать ему, что случилось, поэтому мы пока ничего ему не говорили. Ничего, кроме того, что он был в коме, вот и всё. Он обессилен, так что я советую вам не ожидать от него, что он будет бодрствовать, когда вы войдете. – Пейджер доктора Стэмлера засигналил. – Мне пора идти. Он в палате номер триста четырнадцать.

Та же палата, триста четырнадцатая. Тридцать девять шагов от лифта. Пятая дверь налево. Дверь, которую так легко открыть, и он лежит там. Ну, конечно, он лежал, непохоже, чтобы он мог встать. Он был абсолютно беззащитен, он был воплощением слабости. Естественно, он выглядит немного старше, но ты бы и не подумала, что прошло целых двенадцать лет, если бы посмотрела на него.

- Привет, - прошептала Эбби этому телу, которое было Лукой. Он тяжело дышал, и его голова была повернута влево, не к Эбби. – Прости, что я оставила тебя здесь, совсем одного, но я не могла так жить. Я попросту не могла заботиться о нашем сыне, наблюдать, как он растет, пока ты был здесь, неспособный увидеть его. Мне так жаль, Лука, прости меня. – Слёзы снова заструились по ее лицу, когда Эбби взяла его руку в свою.

Почему я плачу? Черт. Ну разве это не славно? Он приходит в себя, и первый человек, которого он видит – это я, вся в слезах. Но я испытываю такое громадное, беспредельное чувство вины. Я чувствую себя виноватой в том, что оставила его здесь, совсем одного, без единой живой души рядом. Я даже не могу понять, почему я вообще оставила его.

- Эбби? – голос Луки был хриплым и нетвердым.

- Ты проснулся! – Эбби обняла его и улыбнулась.

- Твой живот… исчез.

Так много лет одиночества… прошло двенадцать лет, десять с тех пор, как я видела его. Как, интересно, я расскажу ему об этом? Как я расскажу ему, что наш малыш давным-давно родился, что у меня появился еще один ребенок и, в довершение ко всему прочему, как я расскажу ему, что я снова вышла замуж. Почему я не попросила врача сказать ему, что прошло двенадцать лет? Ну почему я такая тупица?

- Да, он исчез.

- Как… как долго… Как долго я был вот таким? – Он указал на свое практически безжизненное тело. – Как долго я пробыл в коме? – Лука пытался найти слова, устанавливающие связь. – Просто скажи мне, Эбби.

- Двенадцать лет, шестнадцать недель и четыре дня, ну, вообще-то три дня. Врач сказал мне, что ты очнулся вчера. – Он отвернулся, так что снова оказался лицом к окну.

- Ты замужем.

Сотовый Эбби принялся наигрывать печальную мелодию.

- Извини, - промямлила она, прежде чем ответить на звонок. - Эбби слушает.

- Привет, мам, это Джо.

- Привет, как там дела дома?

- Дом не сгорел, так что, я думаю, всё хорошо. - На линии на минуту стало тихо. – Когда ты вернешься домой?

- Я надеюсь, что сегодня вечером будет рейс, на который я сумею попасть, а если нет, то я приеду домой завтра.

- Ты с ним уже встречалась? С моим… папой, я хочу сказать?

- Что-то в этом роде, в настоящий момент я стою в его палате. С ним всё отлично, я думаю.

- Ладно.

- Мне уже нужно заканчивать разговор, Джо, но я могу перезвонить попозже, если тебе захочется поговорить?

- Конечно, позвони. Пока, мам.

- До свидания, милый.

- Это был наш сын, да?

- Да, он. А сейчас мне, наверное, лучше уйти, - сказала Эбби и продолжила (эти слова были ложью):

- Врач сказал, что тебе нужен отдых.

Лука не выказал никаких признаков того, что собирается ответить, поэтому она снова села.

- Я ждала тебя, два долгих года. Когда я не была на работе или дома с Джозефом, я сидела здесь. Я навещала тебя каждый день, каждый день этих двух лет, до тех пор, пока я не сказала себе, что больше так не могу. Мы ждали, что очнется призрак. Джо и я переехали в Нью-Йорк, там я встретила Лэнса. Мы поженились, и у Джо появилась сводная сестра. Вот история моей жизни за последние годы. Ты меня прости, но мне уже нужно уходить. Что я хотела тебе сказать, так это то, что я никогда тебя не забывала. Даже несмотря на то, что теперь у меня новая жизнь, я никогда не забывала тебя, Лука. Я еще загляну перед отлетом в Нью-Йорк.

Я никогда его не забывала. Он был в моих мыслях каждый день. Каждый день: в тот день, когда я снова вышла замуж, в тот день, когда родилась Джули, в общем, каждый день. Итак, я прилетела в Чикаго, чтобы увидеть его, после того, как его врач позвонил мне, и он страшно разозлился на меня, когда заметил мое кольцо. Почему я удивлена? Какой, ради всего святого, реакции я от него ожидала? Неужели я всерьез ожидала, что он будет счастлив и скажет: «Это замечательно, Эбби, когда я смогу встретиться с твоей новой семьей, мы должны встретиться, все вместе, может быть, сходить куда-нибудь поесть или еще что-нибудь в этом духе»? Я хотела, чтобы он сказал что-то вроде этого. Я хотела, чтобы он был рад меня видеть и был счастлив услышать, что я счастлива. Думаю, я хотела, чтобы он был счастлив за меня. Это странно, он ведь просто проспал всё это время. Может быть, ему это показалось всего лишь одной ночью, но мне это казалось вечностью. Это и было вечностью. Двенадцать лет. Но это еще и мое прошлое. Лука – мое прошлое. Мое время в Окружной – это мое прошлое. Где мы теперь находимся? И как – и куда – мы должны двигаться дальше?

________________________________

1 глава   2 глава   3 глава   4 глава   5 глава   6 глава   7 глава   8 глава