Полночь.
автор: Paperback-writer3
Примечание:
3 глава. Освобождение.
- Это уже четвертая автомобильная авария за нынешний уикэнд! – заметил Галлант остальным врачам, которые, дрожа от холода, ждали во дворе прибытия «скорых».
- Лучше тебе к этому привыкнуть, - отозвалась Сьюзен. – Едва дороги обледеневают, начинается сезон массовых столкновений.
Керри толкнула дверь и вышла наружу в сопровождении Пратта и Эбби.
- Получилось так, что нам посылают четверых из пяти выживших, вместо только троих, - сообщила им Керри. Она распределила пациентов врачам, как раз когда подъехали «скорые».
Лука внутренне вздрогнул и поморщился, когда открылись задние дверцы «скорой». Его пациенткой была обильно залитая кровью маленькая девочка, у которой изо лба торчал большой осколок стекла. Пока парамедик докладывал Луке имя и жизненные показатели девочки, крошечная пациентка смотрела снизу вверх на врача огромными умоляющими карими глазами. Она так походила на его дочь Ясну, что ему стало нехорошо.
- Где моя мамочка? – стонала она. – Я хочу к моей мамочке.
- Не волнуйся, - заверил девочку Лука, когда ее повезли внутрь. – Мы ее отыщем.
Лука никогда никому не говорил об этом, но лечение таких вот маленьких жертв травм было самой болезненной из всех надрывающих сердце задач, выполнять которые от него требовала его профессия.
****
****
- Я беру боль в горле. Он передал ей карту и пошел в первую смотровую. Сквозь поднятые жалюзи он разглядел молодого афроамериканца с девушкой примерно того же возраста. Лука уже собирался открыть дверь, когда кто-то сзади окликнул его по имени. Он обернулся и увидел Керри. - Я возьму твоего пациента, - сказала она. – Доктор Романо хочет видеть тебя в своем кабинете как можно скорее. Она забрала у него карту и направилась в смотровую. Лука праздно постоял там еще с минуту, уставившись в пространство. Отчасти причиной того, что его отстранение продлилось так недолго, было условие, что «со временем будут приняты другие исправительные меры воздействия». Похоже было, что это самое время наступило. Ноги у него отяжелели от страха и опасений, когда он входил в лифт. Очутившись на этаже, где располагалось хирургическое отделение, он вышел и почти сразу же наткнулся на доктора Кордей. - Лука! – приветствовала она его, с большим энтузиазмом, чем хотела показать. - Привет, Элизабет, - сказал он. В дневном свете она выглядела даже еще лучше, чем в тусклом освещении ее гостиной. Он восхитился изящным изгибом ее шеи, решительным блеском в ее глубоких серо-голубых глазах… - Куда ты идешь? – спросила она, вырвав Луку из его благоговейного созерцания. - В огненные бездны ада, - ответил он, указав вдоль коридора, который вел к кабинету доктора Романо. Она улыбнулась. - Удачи, - сказала она, - и хорошего тебе праздника. Пересечемся как-нибудь попозже. - Это было бы замечательно, - прошептал он самому себе, когда она прошла мимо него, чтобы зайти в лифт.
**** Каким-то образом Лука пережил встречу с главврачом и худшим кошмаром любого медика. Поначалу он с облегчением узнал, что ему не придется провести много времени с этим заносчивым червяком, который возглавлял штат больницы. Его облегчение тут же снова превратилось в страх, когда Романо оставил его в маленькой комнате с пятью скучнейшими представителями рода человеческого, какие только существуют на лице земли. Это были сотрудники Ассоциации по созданию и поддержанию безопасных и продуктивных условий на рабочих местах системы здравоохранения Иллинойса, организации, единственной целью которой было попусту растрачивать дорогое время врачей. - Причина, по которой вы здесь, доктор Лука Ковач, - констатировал один из них апатично, - состоит в том, чтобы мы добрались до основания вашей проблемы и вместе смогли найти эффективное решение. За этим утверждением последовал самый мучительный эмоциональный анализ или, вернее, препарирование с расчленением, какие только можно вообразить. Глядя поверх блокнотов, они задавали ему один бессмысленный вопрос за другим своими монотонными голосами. Существенная часть этих вопросов были туманными и косвенными, и относились к таким таинственным сущностям, как «групповая динамика» и «межличностная сила». Остальные вопросы вторгались в его личную жизнь, в вещи, которые он не хотел обсуждать с посторонними. Эта назойливо-въедливая компания включала женщину с пронзительным высоким голосом, словарный запас которой, судя по всему, сводился к фразе: «Вы не могли бы конкретизировать?..», которую она требовательно произносила после каждого ответа Луки. Впервые за всю свою жизнь Лука понял, что ему не терпится попасть вниз, в приемное. Когда этот безжалостный допрос наконец-то подошел к концу, проводившая его команда быстро пришла к общему единогласному выводу, что любые глубокие эмоциональные проблемы, которые есть у их клиента, могут быть разрешены десятью сеансами с одним из психотерапевтов Ассоциации. Выходя из комнаты, женщина с высоким пронзительным голосом потрепала его по руке и одарила улыбкой, полной кривых зубов. - Ну вот, - проговорила она с покровительственной снисходительностью, - разве вам не лучше теперь, когда вы облегчили душу. Нет, подумал он, стоя в лифте, не лучше. На самом деле я чувствую себя хуже, чем до того, как явился сюда. Честно говоря, я не вижу, как мне может пойти на пользу то, что мою душу рвут на части, суют в нее нос и изучают посторонние люди, которые просто не могут быть еще равнодушнее, чем они уже есть. Он вышел из лифта и немедленно оказался лицом к лицу с Праттом, держащим пучок соломинок. - Ну, как всё прошло? – спросил Пратт. - У меня по-прежнему есть работа, - ответил Лука. Они перешли к стойке регистратуры, где уже собрались большинство остальных врачей и медсестер, занимавшихся сегодня жертвами автомобильной аварии. - Лука здесь, теперь мы может тянуть соломинки, - объявил Пратт. Каждый вытащил по соломинке из руки Пратта. Затем соломинки сравнили по длине и заключили, что у Галланта самая короткая. - Что это значит? – спросил Лука, который не имел ни малейшего представления о том, какое отношение имеют эти соломинки к чему бы то ни было. - Я должен пойти сказать той девчушке из утренней аварии, что вся ее семья погибла, - мрачно ответил Галлант. - Из другой машины кто-нибудь выжил? – спросил Лука, хотя он боялся услышать ответ. - Я так не думаю, - отозвалась Эбби. Джерри, который слушал весь этот разговор, обернулся. - Оказалось, - проговорил он, - что девочка-подросток, которая поступила после всех остальных, с ранениями лица, тоже была из той аварии. Она приехала как раз вовремя, чтобы узнать, что осталась сиротой.
**** Оставшаяся часть смены Луки завершилась без особых событий. Он уже намеревался двинуться в ординаторскую за своими вещами, когда начал раздумывать о своей маленькой пациентке, которая потеряла семью. Он испытывал странную потребность выяснить, как у нее дела. Он определил, в какой палате она находится, но не мог набраться смелости войти туда. Помимо всего прочего, он же нарушил свое обещание. Он не сумел доставить эту девочку к ее матери. Смерть Мелани МакНил была вне контроля Луки, но он всё равно ощущал себя ответственным за это. Лука заглянул в щель между планками жалюзи и мельком увидел свою осиротевшую пациентку. Она сидела в постели, деля коробку бумажных платков с другой девочкой постарше, пока они вместе горько плакали. У второй девочки, которую Лука не узнал, почти всё лицо было закрыто бинтами. Несмотря на слезы, пациентка Луки не казалась такой полностью опустошенной, как он ожидал. Может быть, это было как-то связано с утешениями ее соседки по палате. Старшая девочка держала тонкую бледную ручку пациентки Луки в своей руке. Даже с того места, где стоял Лука и где обзор был очень ограничен, он почувствовал, что девочки черпают силы друг у друга. Он разглядел в палате третьего человека. Это была Адель, социальный работник, разговаривавшая с девочками и делавшая какие-то заметки. Через некоторое время Адель подбадривающе погладила каждую из девочек по плечу и выехала на своей коляске из палаты. - Ну, как она? – спросил Лука, как только дверь закрылась. - Лучше, чем я рассчитывала, - ответила Адель. - Кажется, она поладила со своей соседкой, - заметил Лука. - Это-то и самое странное, - сказала Адель. – Оливия, старшая девочка – единственная выжившая из другой семьи, попавшей в ту же аварию. – Она задумчиво помолчала, всё еще прокручивая в уме свою беседу с девочками. – Всё выглядит почти так, как будто общая потеря сблизила их. – Она посмотрела вверх, на высокого врача. – Им обеим предстоит долгий и трудный путь, но у меня есть интуитивное предчувствие относительно них... Как ни безумно это может звучать, но я думаю, что в конечном итоге с ними всё будет в порядке, пока они остаются вместе. Ну ладно, теперь мне нужно сделать несколько звонков. Надеюсь, я смогу найти для них обеих место в групповом доме. Счастливых вам праздников, доктор Ковач. - Счастливых вам праздников, - ответил он, и они оба разошлись по своим делам.
**** Лука безразлично глядел в темную бездну своей кофейной чашки. Его смена кончилась почти час назад, но он так и сидел в ординаторской, погрузившись в жалость к себе. Чертовы американцы, даже не могут приготовить приличную чашку кофе. Чего бы он только не отдал за то, чтобы вернуться в Хорватию. Чтобы вернуть свою жену и детей… Ход его мыслей был прерван появлением Сьюзен, вошедшей в комнату. - Тебе повезло, что Уивер взяла твоего пациента с гриппом, - сказала она, открывая свой шкафчик. – Выяснилось, что у него лейкемия, и сейчас он наверху, в интенсивной терапии. Хорошо, что мы смогли так быстро распознать это. - Как говорится, - сказал Лука, - легких случаев не бывает. - Разве ты не освободился уже давным-давно? – спросила она. - Я прячусь от Харкинс, - сымпровизировал он жалко. - Кажется, она питает к тебе слабость, - хихикнула Сьюзен, закрывая свой шкафчик, и пошла к дверям. – До встречи, Лука. Веселого Рождества. - Веселого Рождества. В некоем меланхолическом трансе Лука собрал свои вещи и вышел из больницы. И тогда он увидел ее. Тщательно укутанная от холода, она пробиралась сквозь снег глубиной по щиколотку. - Элизабет, - позвал он ей вслед, и она повернулась к нему. - Лука, - воскликнула она сквозь шарф, который закрывал ее рот. Большая часть ее лица была не видна под этим уродливым шерстяным предметом в бело-голубую клетку, но Луке хотелось думать, что она улыбнулась, когда увидела его. Она огляделась, дабы убедиться, что вокруг никого нет. Нервно посмотрев вниз, на землю, она сказала ему: - Я бы хотела поблагодарить тебя, Лука, за то, что ты был таким джентльменом прошлой ночью. В первый раз за весь этот день Лука не испытывал такого ощущения, словно груз всего мира давит на него. - Пожалуйста, - сказал он; почему-то ее присутствие практически лишило его возможности придумать что-нибудь остроумное или учтивое, что можно было бы сказать ей. - Я бы с радостью задержалась и поболтала, - продолжила она, - но мне нужно попасть на следующий поезд, чтобы успеть домой, прежде чем няня Эллы уйдет. - Я могу подвезти тебя, - предложил он, - конечно, если ты не против. - Я была бы очень рада, - ответила она, и они вдвоем направились к его месту на парковке, - твоя «Гадюка» весьма знаменита у нас в отделении. Все мужчины-хирурги положительно позеленели от зависти. Они дошли до стройной и гладкой черной машины, и Элизабет неожиданно остановилась. - Я позволю тебе отвезти меня домой при одном условии, - сказала она с улыбкой, - поведу я. Он перебросил ей ключи, и они двинулись своей дорогой.
|